Как втянуться в день сурка

— Развяжи меня, сволочь! Предатель! В гробу я видал таких друзей!

Брызжа слюной, Макс крыл меня последними словами. Его лицо покраснело от напряжения, капилляры полопались. Грубая верёвка глубоко врезалась ему в запястья, но Макс этого не замечал.

Я мысленно похвалил себя за то, что привязал его к опорному столбу, на котором держались сваи зимовья. Стул или койку Макс бы давно разломал.

— Потом благодарить будешь, — прорычал я, засыпая ромашку в жестяной чайник.

Мерно тарахтел переносной электрогенератор. Я подумал, что даже с жёсткой экономией придётся сливать топливо из машины. Стоило прихватить канистру бензина, но я торопился и не мог рассуждать здраво.

Чего уж там, меня до сих пор трясло. Мог ли я подумать тогда, два месяца назад, что единственная фраза вынудит меня стать преступником? Похитить лучшего друга...

Пожалуй, стоило прихватить и алкоголь.

Мы с Максом встречались по пятницам через неделю. В эти дни моя смена в больнице заканчивалась рано. А Макс предпочитал работать по выходным. Мы шли в бар рядом с моей работой.

В тот злосчастный вечер Макс как обычно бузил, что этот бар ему надоел. И джаз, и стены под кирпич, и уютный полумрак. Ах, неужели не хочется иногда сменить обстановку?! Но мне нравился этот ритуал.

А Макс был порывист. Он мог сорваться во внезапное путешествие за три часа до вылета, обожал новые места и ненавидел рутину. «Ловил вдохновение», художник. Естественно, всю жизнь Макс занимался фрилансом. Пока не встретил Марину.

Макс женился быстро и так же спонтанно, как делал всё остальное. Но теперь, когда Марина была беременна, ему пришлось пересмотреть взгляды на жизнь. Макс устроился на работу. В офис. С графиком пять на два.

И ему было тяжко.

— Как тебе удаётся, Гена? Это пытка — вставать в одно и то же время, надевать одну и ту же одежду, ехать по одному и тому же маршруту, — негодовал Макс. — Одни и те же лица каждый день!

Он стукнул по столу стаканом с «Белым русским». Лёд жалобно звякнул.

— И в этом чёртовом баре меню не обновляли уже год.

Я расслабленно откинулся на спинку кожаного дивана и рассмеялся.

— Добро пожаловать в «стабильный» мир. Ничего, привыкнешь. Сложно только поначалу. Привычка вырабатывается за двадцать один день, слышал?

— Это очень долго. Я же свихнусь, — Макс мученически закатил глаза.

Мог ли я знать, к чему приведёт эта беседа?

К следующей встрече Максу полегчало. Он не бесился. Кажется, даже был рад. Он заказал тот же «Белый русский», а я подколол, мол, как же так — дважды один коктейль! Макс лишь добродушно оскалился.

Он рассказывал, как нашёл прелесть в постоянстве. Впервые запланировал отпуск — к радости Марины, которую внезапные перелёты выбивали из колеи. Как жена счастлива, что свободное время предсказуемо: можно и в театр сходить, и гостей заранее позвать, и понятно, ко скольки ужин готовить.

— В свободе была особая прелесть, но ты был прав, Гена. Главное — привыкнуть. Вот к тебе я привык, к встречам нашим. Выпьем же за дружбу!

Я торжественно коснулся его стакана своим кофе. Я-то за рулём, мне этого весёлого оболтуса ещё к жене везти.

Неладное я заподозрил через две недели.

Макс был раздражён. Дело обычное, но на сей раз причиной его плохого настроения стал я. Задержался. На пятнадцать минут.

— Что, Марина просила вернуться пораньше? — спросил я.

— Да хоть бы что она просила! — Макс гневно сплюнул. — Нет! Сколько можно тебя ждать?!

— Поругались?

Я неверяще уставился на друга. У него с женой такая любовь-морковь была, настоящая мелодрама. Ни разу не слышал, чтобы они ссорились или хотя бы в мнениях не сошлись.

— В баре расскажу, — буркнул Макс.

Он очередной раз бросил взгляд на часы, достал из кармана коробок с таблетками и проглотил одну. Поморщился. Кажется, расслабился.

Но когда знакомый официант вежливо попросил сесть за другой столик, Макс снова вспылил.

— Мы всегда сидели в этом углу! Неужели так сложно запомнить постоянных посетителей?!

— Прошу прощения, но сегодня тот столик заказан, — натянуто улыбнулся официант.

— Ничего страшного, конечно, мы пересядем, — заверил я парня, почти силой уводя Макса в другой конец зала.

— «Белого русского» мне! — рявкнул Максим и проглотил вторую таблетку.

Я толкнул его в угол дивана, а сам сел у прохода. Почему-то казалось, что лучше держать Макса подальше от официанта.

— Теперь рассказывай, — приказал я. — И что за дрянь ты всё время глотаешь? Заболел что ли?

— А, это? — Макс махнул ополовиненной пачкой таблеток. — Витамины успокоительные. Маринка распоясалась, бесит меня. Весь на нервах.

И он рассказал, что жена — беременная! — плохо поддаётся контролю. Задерживается на работе, нарушает диету из полезных продуктов, а утром и вовсе пропустила приём у врача. Проспала она, видите ли.

Я сочувственно кивал. Удивительно, конечно, что Макс так проникся отцовством. Но я понимал его — сам места не находил, пока дочку ждал. С жены пылинки сдувал.

А сегодня Макс заявил, что разводится. Он нервничал так, что не с первой попытки смог выдавить таблетки — руки тряслись. К счастью, в баре наш столик был свободен.

— Она сказала, что боится меня. Съехала к тёще, подала на развод.

Голос Максима скакал и срывался. Я не видел друга таким с младшей школы, когда нам влетело за разбитое старшеклассниками окно.

— Извините, сэр, у нас кофейный ликёр закончился. Могу я предложить вам другой коктейль?

В тот миг я прекрасно понял Марину, потому что гнев, который обрушился на официанта, был чем-то чуждым. Старый Макс был громким и эмоциональным, но ярость и ненависть не проявлял даже к врагам. Я испугался. Вскочил, закрывая собой официанта — Макс замахнулся на него.

— Соврите. Сделайте что-то похожее, — шепнул я ошарашенному пареньку.

К счастью, он понял.

— Извините! Мы возьмём из запасов шеф-повара, всё сделаем!

— Сядь! — я прикрикнул на друга и силой усадил его обратно.

Он тяжело дышал. Разом зажевал остатки таблеток и гневно швырнул на стол пустую пачку.

Моя голова взрывалась от беспорядочных мыслей. Я не слишком привык доверять интуиции, но в тот момент она орала, что просто увести Макса из бара не выйдет. Но и оставаться было опасно. Нужно было действовать. На кону стояло не только здоровье официанта, но и... Мне было тяжело это признавать, но у Макса явно появились проблемы с психикой. Я боялся за Марину.

— Я помою руки и ты мне всё расскажешь.

Я старался, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее. Кажется, сработало. Макс кивнул и уставился в телефон.

Я вышел из зала, как ни в чём не бывало. А потом побежал. Не тратя времени на пальто. В мороз. За угол, в аптеку.

Девушка за прилавком удивлённо уставилась на меня, но снотворное подала быстро.

Так же, бегом, обратно в бар. Я отдышался только на крыльце. Забрал коктейль со стойки сам. Осторожно подсыпал порошок.

Я боялся, что Макс почувствует подвох — не знаю уж, какой ликёр туда подмешали, да и снотворное, наверное, не безвкусное. Но Макс недовольно покосился на меня, буркнул что-то про очень грязные руки, и опрокинул в себя стакан залпом. Жестом дал знак официанту повторить.

Я выдохнул.

Официант не торопился, и я был ему благодарен. Макс дёргано объяснял что-то про Маринку, но я слушал не суть. Я согласно кивал и отмечал, как замедляется его речь, как он моргает глазами, не понимая, от чего внезапно клонит в сон.

— Чёрт с ним, с коктейлем, — сказал я. — Ты же всегда пьёшь один стакан. Поехали, отвезу тебя домой.

— Но твой кофе, — запротестовал Макс.

— Возьму на вынос.

А дальше всё было как в кино. Круг по городу, пока Макса не вырубило окончательно. Остановиться. Тихо открыть дверь. Связать, чем придётся — галстуком. Отправить СМС Марине... Текст сочинял уже по дороге в зимовье. Её ответ пришёл за минуту до того, как связь исчезла.

«Спасибо, Гена. Если ты не сможешь ему помочь, никто не сможет.»

Несмотря на абсурдность ситуации, я улыбнулся. Это простое сообщение придало мне сил и решимости.

Макс начал приходить в себя, когда я тащил его из машины в хижину. Я едва успел достать верёвку, которой мы обычно вязали дичь. Косулю на палке держала, и этого оленя удержит.

Было холодно так, что немели пальцы. К счастью, возле печи всегда были сухие дрова. Пока зимовье прогревалось, а Макс не очухался полностью, я обшарил его карманы. Ещё не хватало, чтобы он со швейцарским ножом на меня бросился.

Впрочем, ножа я не нашёл. А нашёл то, что могло бы стать моим главным аргументом на отборе в шоу экстрасенсов. Моё паучье чутьё надрывалось.

Пять пачек, мать его, таблеток. По двадцать штук в каждой. «Обвыкин форте».

Я развернул инструкцию-вкладыш, и понял, что всё сделал правильно.

Макс окончательно проснулся и начал орать. Я ждал, пока закипит чай. Лишь налив полную кружку ароматного золотистого отвара ромашки, я вновь обратил внимание на друга. Снова развернул инструкцию.

— В концентрациях, значительно превышающих терапевтические, препарат может вызывать психологическую зависимость, — выразительно зачитал я. — Побочное действие. В результате выработки привычек возможны негативные реакции при их несоблюдении. В том числе нарушения психики: раздражительность, перемены настроения, агрессия, сниженное либидо, депрессия. Нарушения со стороны нервной системы: мигрень, головокружение. Ты как, голова не болит, нет? При первых признаках зависимости от препарата прекратить приём. Ах, вот ещё интересное. Период полного выведения из организма составляет сорок восемь часов. После чего физиологическая потребность соблюдать привычки нивелируется.

Мне вдруг стало весело. Я чувствовал себя детективом, раскрывшим преступление века. Я ехидно смотрел в злые глаза Макса и думал о том, что попрошу в качестве благодарности, когда его отпустит.

— Так что, дружище, сидеть нам здесь все выходные. Помнится, ты не любишь солонину. Увы, но в погребе лишь она. Тушёнку мы не закупили.

Я счастливо рассмеялся. Меня совершенно не тревожили ругательства Макса. Я даже понимал, что весёлость — всего лишь реакция на стресс. Но мне было хо-ро-шо.

Я знал, что мы вернёмся в город в понедельник. Прогул спишем на болезнь. Макс будет тихим и смущённым — он всегда такой, когда косячит. Моя жена конечно, будет сердиться, но Марина её успокоит. Брак Макса не развалится. А спустя какое-то время мы будем вспоминать эту историю и смеяться.

Пожалуй, я придумал наказание для Макса. Пусть нарисует комикс, в котором я буду супер-героем.