Чудовище Ферелдена. Часть 6 — Мягкое тело

9:32 Дракона, на исходе плутаниса. Под Башней Бдения.

— Она приходит в себя, — голос существа, зовущего себя Архитектором. Сверху, не снизу.

На спину давило, будто Шейла взвалила на себя нечто огромное.

«Почему всё такое чёрное?» — спросила она, но услышала только стон. Этот звук издавали мягкие существа, когда их тела резко встречались с чем-нибудь твёрдым.

Мимолётное маленькое давление в двух местах там, где его быть не должно, и чернота исчезла. Первая картинка — тонкие пальцы Стража-Командора, вторая — сама Алекс, залитая синеватым светом, Страж Натаниэль, Архитектор, потолок. Всё — вверху, неожиданно большое.

— Шейла, ты меня слышишь? — спросила Алекс.

«Да», — ответила Шейла, но снова услышала стон. Внутри прокатились маленькие-маленькие волны. Странное ощущение. Как же это называется? «Вибрация»?

— Слышит, — заключило Порождение Тьмы. — Вероятно, дезориентирована. Шейла, поднимите правую руку.

Она подняла. Ощущение было такое, будто на руке сидели двое людей. Рука была чужая. Короткая, хилая, мясная. Живая. Шейлу охватил такой восторг, будто она разом задавила тысячу голубей. Но вместе с ним было странное чувство, которое вызывала навязчивая мерзкая мыслишка: «А вдруг это неправда? Вдруг это снова Тень?»

Командор взяла эту руку, провела по ней пальцем. К маленькому давлению примешивалось что-то ещё, необъяснимо приятное.

— Шейла, ты лежишь на спине. Сядь, — Алекс потянула за руку.

Шейла попыталась выполнить указание. Сразу появилось большое давление в самом низу. Посмотрела туда, это оказались ступни, упёршиеся в стол. Вверху давление было меньше — словно Шейла шевелилась, будучи увешана чем-то большим, но не очень твёрдым.

Натаниэль зажёг свечу и передал её Алекс.

— Огонь — горячий. Медленно подноси к нему руку, пока не захочешь отдёрнуть, — велела Командор. — Произноси звуки по очереди, пока они не станут звучать так, как ты ожидаешь. Нужно научиться говорить.

Дрожащие пальцы — живые, чужие, её — потянулись к пламени. Сначала было приятно. Командор сказала, что это называется «тепло». Потом всё сильнее хотелось убрать руку, пока та не дёрнулась в сторону сама. «Больно». Больно было ещё какое-то время, пока Архитектор не нанёс на покрасневшую кожу мазь. «Прохладно».

«Сколько же у мягких существ слов для обозначения ощущений? Мне нужно выучить их все», — эта мысль вселяла уверенность. И радовала. Радовала так сильно, что хотелось прыгать.

Звуки, рождаемые внутренней вибрацией, были совсем не теми, которые Шейла хотела слышать. Это раздражало. Нет, не так — злило, приводило в ярость, как стая ненавистных голубей!

Командор внимательно наблюдала за ней. Шейла догадывалась почему — у существ, которые испытывали сильные эмоции, шевелились лица, морды. Даже у пса. У кого-то — сильнее, у кунари и Алекс — редко и слабо. Когда-то Шейле казалось любопытным наблюдать за этим шевелением. Теперь роли поменялись.

— За твою адаптацию отвечает Натаниэль, — сказала Командор. — Не забудь надеть перчатки, когда решишь выйти отсюда. И выбери себе новое имя.

Алекс ушла и увела за собой Архитектора.

Шейла раздражённо ударила кулаком по столу, на котором сидела. Боль пронзила руку до самого локтя. Шейла злилась на себя за то, что бросилась выполнять приказы Командора прежде, чем уделила должное внимание своему новому телу. Теперь она могла рассмотреть его лучше. Шейла вытянула перед собой руки. Разные. На правой кожа была немного темнее, а пальцы — едва заметно длиннее. На левой — более округлые ногти. Чужие руки. Неизвестные гномки отдали жизни, чтобы она могла... Внезапно Шейлу захлестнула всепоглощающая тоска. Что-то мерзко зашвыркало в носу, а щёки стали... «Мокро,» — сказал Натаниэль.

Верно, мягкие существа плачут.

Звуки упорно не желали складываться в слова. Но Шейла вновь и вновь ворочала мокрым мясным языком и рождала внутри себя вибрацию. Натаниэль давал советы: вытянуть губы трубочкой, округлить, коснуться языком верхних зубов. Это помогало, но Страж не мог объяснить все звуки. От многократного повторения стало сухо в горле. Натаниэль протянул ей чашку с водой. Шейла готова была поклясться, что прохладная мокрая вода, проникающая внутрь тела — самое прекрасное, что может чувствовать живое существо.

Суставы подводили. Иногда, неловко опершись на руку, Шейла чувствовала боль в локте, плече, запястье, а несколько раз рука и вовсе подгибалась, отказываясь принять возложенную на неё массу. Но если не считать этих досадных моментов, мягкое тело было намного подвижнее каменного. Руки, ноги, и даже туловище сгибались во множестве направлений. Это было странно и завораживающе.

Шейла не могла сказать, сколько прошло времени. Казалось, целая вечность. Натаниэль принёс хлеб — тёплый, хрустящий, шершавый, ароматный — и масло — скользкое, жирное, мягкое. И это было уже совсем другое, не как вода. Это было волшебно, чудесно, божественно! Шейла жмурилась от восторга, смакуя каждый кусочек, пытаясь навсегда запечатлеть в памяти этот вкус. Хотя, разве смогла бы она забыть такое блаженство? Натаниэль наблюдал на ней с усмешкой, а когда она взяла пятый ломоть, убрал блюдо.

— Не ешь слишком много. Это вредно.

Несколько раз, когда Шейла отчаивалась от бесконечного повторения и чуть менее бесконечного ряда неудач, на глаза наворачивались слёзы. Некоторые звуки отказывались ей даваться. Она казалась себе такой бессмысленной, такой жалкой! Зачем только Командор вернула ей это тело?! Голем был бы куда полезней! Голем мог говорить, крушить, давить, ходить...

— Ты не имеешь права сдаваться теперь, — одёргивал её Натаниэль, и Шейла снова повторяла упрямые звуки.

— Хоту ходит, — произнесла она, и свесила со стола ноги.

Ступни коснулись пола, но колени предательски подогнулись. Внутри что-то оборвалось. Падая, Шейла выставила вперёд согнутые руки и зажмурилась, приготовившись встретить боль.

Боли не последовало. Удар не был сильным. Открыв глаза, Шейла с удивлением обнаружила перед самым носом кожаный доспех Натаниэля. В ноздри ударил запах, который был в этом помещении повсюду. Кажется, так пахло существо, называющее себя Архитектором. Скверна?

— В следующий раз — предупреждай, — сказал Страж, осторожно ставя Шейлу на ноги. — Если ты покалечишься, отвечать перед Кусланд придётся мне.

Шейла опёрлась на предложенную ей руку — тёплую и...

— Ты тфолше, тэм кашешся, — удивлённо заметила она.

Натаниэль усмехнулся. И показал, как нужно ставить ноги.

Ходить оказалось менее сложно, чем говорить.

— Ты выбрала новое имя? — Спросил Натаниэль, опуская на стол блюдо с завтраком.

В животе заурчало. Чувство голода требовало утоления, но Шейла радовалась и этому ощущению. Ведь оно было таким живым!

— Да, выбрала, — ответила Шейла, и потянулась за жареной птичьей ногой.

Кто бы мог подумать, что эти гадкие пернатые существа такие вкусные! Она впивалась зубами в горячую хрустящую корочку, ощущала языком волокнистость мяса, слизывала с пальцев сок. Гарнир — печёный картофель — был не менее чудесен, хотя он, конечно, не приносил радости от расправы над старым врагом. Из блаженных грёз её вырвал резкий смех Натаниэля.

— Фто? — угрюмо спросила она с набитым ртом.

— Ты бы видела себя, — выравнивая дыхание, улыбнулся Страж. — Признаться, я немного завидую тебе. Так наслаждаться обычной пищей... Кстати, я принёс зеркало.

— Давай его сюда! — Шейла вскочила из-за стола, проглатывая последний кусок птицы, и выхватила из рук Натаниэля круглое зеркало, стеклянное.

Изучая своё тело в первый раз, Шейла страшно всполошилась, поняв, что её волосы того же цвета, что и у пьяного гнома. Что, если и лицо у неё такое же? Как назло, в подземных лабораториях не нашлось ни одного зеркальца, даже самого мутного, а Натаниэль категорически отказывался оставить её без присмотра даже на короткое время!

Но теперь, теперь она могла себя рассмотреть!

Аккуратное лицо сердечком. Большие серые глаза с залёгшими под ними тенями. Маленький нос, что редкость для расы коротышек. Огненно-рыжие волосы, такие же бровки. Вот только оценить всё это Шейла не могла...

— Натаниэль, я симпатичная? — с тревогой спросила она, ощупывая ухо.

Страж усмехнулся.

— Да, пожалуй. Это тоже тебе, — он протянул свёрток.

Натягивая длинные, до локтя, перчатки тончайшей кожи, Шейла очередной раз удивилась предусмотрительности Стражей. Натаниэль не даром стал правой рукой Командора. Холодная и целеустремлённая Алекс всегда заботилась о своих людях, загодя предупреждая их потребности. Теперь то же самое делал Хоу.

— Меня зовут Эрна, — сказала гномка.

— Борющаяся со смертью... Это сильное имя, — одобрительно склонил голову Натаниэль.

Путь к свету преграждало неожиданное препятствие в виде лестницы. Шейла ненавидела эти конструкции ещё будучи големом — ступени зачастую обсыпались под ногами. Теперь же на это пыточное сооружение приходилось карабкаться, опираясь на руку Натаниэля. Однажды она оступилась, и что-то внутри ухнуло вниз за короткое мгновение падения, пока Страж вновь не поймал её. Дыхание сбилось. Прижав руку к груди, Эрна-Шейла пыталась успокоить бешено стучавший в голове пульс.

— Что со мной?

— Теперь ты боишься, — пояснил Натаниэль. — Это правильно. Страх помогает сохранять тело.

Яркий свет ударил по глазам, заставляя зажмуриться. Это было странно, прежде Шейла могла смотреть на солнце без малейшего дискомфорта. «Раньше ты и в темноте могла видеть. И не нуждалась во сне», — прошелестел внутренний голосок. Теперь тьма пугала, заставляя тянуться к свету, а солнце слепило, вынуждая любить мрак. И это было прекрасно.

Шейла глубоко вдохнула, подставляя лицо ветру. Волосы растрепались.

Во дворе Башни Бдения было многолюдно. Стражи сновали туда-сюда, в конюшнях ржали кони. С трудом верилось в рассказы о том, что когда Командор только прибыла сюда, людей едва хватало для дозора.

Под сапогами чавкал расквашенный снег.

Натаниэль повёл её за стрельбище, мимоходом раздав замечания лучникам. Те как один поднесли сжатую в кулак руку к груди в жесте приветствия и повиновения. Героя Амарантайна здесь чтили, пусть он того и не требовал. Командор тоже не ждала уважения и любви — ей было необходимо и достаточно подчинение приказам, а остальное не имело значения.

— Натаниэль? Какую роль Алекс отвела мне? — спросила Эрна-Шейла, пробираясь по следам мужчины через сугробы.

Страж скользнул по ней задумчивым взглядом.

— Она велела напомнить тебе, что ты вольна уйти. Осквернять Посвящением тело, доставшееся такой ценой, было бы непростительно.

Оглядевшись, Эрна-Шейла удостоверилась, что от посторонних глаз их скрывает угол амбара, и опустилась на корточки. Она стянула перчатки и набрала полную пригоршню сверкающего липкого снега. Он должен был быть холодным, но почему-то обжигал, как свеча. Эрна-Шейла смяла снег в комок. Он легко принимал такую форму, какую она хотела. Даже следы от ногтей оставались. Снег влажно таял в горячих ладонях, которые тут же высыхали, как по волшебству.

— Как я могла от этого отказаться...

— Все мы чем-то пожертвовали.

Натаниэль задумчиво разглядывал главную башню, над которой изредка колыхалось от порывов весеннего ветра знамя Серых Стражей.

— Сколько их было?

Эрна-Шейла растопырила пальцы и опустила ладони в снег. Они оставили занимательные следы.

Хоу не требовалось пояснять, о чём был вопрос. Уголок его рта угрюмо дёрнулся.

— Пять. На это тело.

— А вообще? Ведь были ещё... — слово было мерзкое, Эрне-Шейле потребовалось сделать над собой усилие, чтобы его произнести. Глаза защипало. — Исследования...

Натаниэль нахмурился и вперился в неё испытующим взглядом.

— Ты уверена, что хочешь знать?

Эрна-Шейла кивнула. В горле застрял комок.

— Двадцать девять. Если не считать погибших в Амгарраке.

Странно. На улице слёзы казались горячими. Она не спешила их утирать.

— Кем они были? На моём лице нет татуировок...

Страж покачал головой.

— Я не знаю, Эрна. Отбором Алекс занималась лично. Могу только поклясться, что каждая пошла на это добровольно.

— Я клянусь... — Глотая слёзы, Эрна-Шейла сжала под снегом кулаки. — Я клянусь, что их жертва не станет напрасной!

Она упала лицом в снег, который незамедлительно залез за ворот куртки, тая на шее.

— Значит, ты остаёшься? — заключил Натаниэль.

— Да, — Эрна-Шейла вынырнула из сугроба, смахнула с лица снег. — Я была каменной, но не слепой. Алекс готовит что-то большое, и ей понадобятся доверенные лица. Пусть даже и не Стражи.

— Я рад это слышать.

Натаниэль не улыбнулся, но его прямой взгляд свидетельствовал: да, действительно рад.

Внезапно Эрну охватил панический страх. Она схватилась за собственные пальцы, теребя их и сгибая.

— Натаниэль! Я... пальцев не чувствую...

А что, если это... это... если эксперимент Архитектора и Авернуса не вполне удался, и теперь это тело отвергает её душу?! И за что тогда умерли все те гномки?!

— Это от холода, — Страж взял её руки в свои.

Прикосновение тёплых жёстких ладоней успокаивало.